Она из жизни, как и все подслушанные у предметов в доме истории...

     На одной широкой кровати в спальне лежали два пружинных матраса, смолоду они были очень дружны между собой, даже, можно сказать, что больше, чем дружны. Они лежали, тесно прижавшись друг к другу своими шелковыми боками, и дружно переносили все тяготы обыкновенной матрасной жизни, а  сложностей на их веку случалось множество.  Оба помнили времена, когда, накрытые красивой простыней, являли из себя упругое  ложе для супругов, они еле слышно напевали своими пружинками в такт любовным утехам, их даже не смущали первые пятнышки,  ну что ж, бывает, тем более, что эти пятнышки быстро выводили каким-то химическим раствором.

   А потом на одном матрасе поселился днем маленький орущий мальчишка. Тут уж матрасам было что вспомнить. Они оба научились быть то батутами, то площадкой для игры, то автодромом, то листком для рисования, а то, простите, местом для подмачивания их репутации. 

     Впервые один из  матрасов  стал насмехаться над вторым, воротя нос и ворча про амбре, про отсутствие былой красоты и про испорченную репутацию. Тогда и отодвинулись они друг от друга сначала на маленькую щелочку, а потом и на большую щель, что, конечно не прибавило им чести, так как вместо единого ложа они разделились на две половинки. И даже простыней на а них теперь стало две, на каждой половинке — своя, что еще более отдалило их друг от друга. Теперь они только вздыхали украдкой о былом единстве, но приблизиться вплотную так и не смогли, при этом каждый обвиняя друг друга в расставании… А со временем и вовсе объявили войну, стал появляться между ними разный мусор — фантики от конфет, карандаши, тетрадки и даже кусок пластилина...

Шло время, и матрасы состарились, все чаще вздыхая во все свои пружины, а потом и вовсе  сгорбатились, пружины ослабли,  снова каждый обвинял другого во всех своих бедах, в одинокой старости. Нет бы помириться, а они вместо примирения объявили друг другу войну. Один матрас собрал свои силы и выстрелил в другого острой пружиной, прорвав обивку. Но если бы он знал, что войны всегда оканчиваются очень плохо для тех, кто их развязал, то никогда бы так не поступил. Так и случилось — хозяева решили заменить матрасы на новый, цельный.

     И вот он приехал, в толстом вакуумном рулоне, такой невинно-белый. И матрасы неожиданно для себя помирились — они теперь дружили против третьего, такого нового.

      — Смотри, какой тонкий, не то что мы, добротные и упитанные, а уж цвет какой маркий. И вообще — он одинешенек, поговорить не с кем.  И ваабче — целлофановую шляпу надел...

      Договорить они не успели, как их скинули с кровати и открыли упаковку новичка.

Наконец-то он вздохнул полной грудью, пружинки сработали исправно, и  он превратился из тонкого в красивый и упитанный. Он оказался очень вежливым и мягким, подружился с махровым наматрасником, душками-подушками, одеялом, и, особенно, с меховым покрывалом, которое не только рассказывало все, что видит вокруг, но и согревало его слегка волнующе...

     А матрасы впервые оказались лицом друг к другу, обнялись и повинились. Жаль, что поздно… Скоро их унесли куда-то за пределы их любимой комнаты… может, в новый мир… а может... 

Но это уже другая история.