Скоро уж совсем проводим Лето,

Осень нас в чертоги пригласит.

Соберу колье из бересклета,

И листвою платье зашуршит.

 

В тронном зале, золотом и чистом,

От богатства красок задрожу,

И под звон осеннего монисто

С ветром шаловливым закружусь.

 

Предваряя менуэт старинный,

Эльф волшебной палочкой взмахнет,

И в наряде тонко-паутинном

Затанцует весь лесной народ.

 

Под аккорд летящий журавлиный

Я Тебя желаньем подхвачу,

И на облаке осеннем сизо-синем

В небеса за сказкой улечу.

 

Нам вдогонку, будто бы в награду,

Звуки Осени тихонько полетят,

И с пюпитра нотки виноградин

Сладким соком пропоют «виват!»

 

 И в закатном небе, замирая,

Под завесой из дождливых струй,

Ошалев, и от стыда сгорая,

Напрошусь на долгий поцелуй...

 

Скоро уж совсем проводим Лето...

***

Дождик колыбельную поет,

Тишину почти что не нарушив,

Тем, кто утром с радостью встает,

Верит — день грядущий будет лучше.

 

Ритм дождинок, как осенний блюз,

Шелестит, в саду срывая листья,

ворожит,  с души смывая груз,

Отгоняя все дурные мысли.

 

Отчего-то модно быть плохим,

Чудаком с отъехавшею крышей,

Черным быть, зеленым, голубым,

Пусть из тьмы, но лишь бы слыть иным

О нормальных редко что-то пишут.

 

Выставлять исподнее на вид

И грехами хвастаться не в меру,

Наплевав на скромность, честь и стыд,

Не держать от бранных слов обид,

Никому и ничему не верить.

 

Чем же эта мода хороша,

Где  герои — звери и бандюги,

Путаная, серая душа,

Монстры человечество крушат,

Словно алкоголик с похмелюги.

 

Все смешалось, где добро, где зло?

Кавардак в подлунном нашем мире,

Только людям вот не повезло,

Всем нормальным крыши унесло,

Адекваты есть. И те вампиры.

Иногда так хочется поднять себе настроение… И в сказку… Пусть самой и придуманную...

 Итак, Золушка вышла замуж за принца… Так заканчивается известная и любимая сказка… А потом-то что? И я попыталась придумать продолжение, ну, конечно, сказочное… Эта вторая сказка о Золушке, которую Крестная фея сделает своей преемницей

 Это была очень красивая и веселая свадьба… Золушка сверкала своим изумительном платьем, которое создали для нее из розовых лепестков Фея и ее верный паж, а украшения — из светлячков, а свадебный букет у нее был и вовсе волшебный. Когда по королевским обычаям она кинула его для незамужних подружек — он вдруг из одного превратился сразу в тысячу, и всем достался, а это значит, что вскорости все подружки нашли свою половинку и зажили своей счастливой жизнью...

А какие были танцы — на все вкусы и для всех возрастов… Золушка даже сменила свои хрустальные башмачки на обыкновенные туфли, чтобы станцевать с Принцем веселый и современный танец, ведь, если отбивать чечётку или зажигать рок-н-ролл  хрустальные башмачки могли разбиться, да и вообще, по правде сказать, они очень натирали ей ноги, и они заняли свое место в королевской сокровищнице с описанием сказочной истории знакомства и всех последующих событий...

А какие были подарки — если их начать тут перечислять, то повествование никогда не закончится. Но самым дорогим был подарок старого волшебника  -  это путешествие в Волшебную страну по своему желанию и с открытой датой путешествия, где исполняются все заветные желания, и каждый оказывается в том месте, которое видит самым счастливым.  К сожалению, волшебный билет в эту страну был только в один конец, вернуть обратно молодоженов мог только сам волшебник.

Но жизнь в медовый месяц была настолько счастливой радостными узнаваниями и любовью, что Золушка и Принц и так считали себя самыми счастливыми, объезжая свое Королевство, и везде их встречали праздничным фейерверком и  балом. И все просто восхищались этой необыкновенно красивой и гармоничной парой, и сразу верили, что их королевство после смерти короля перейдет в красивые и добрые руки.

Но через год путешествие  наскучило молодым, ведь все эти балы удивительно однообразны,  уже и любимое ими мороженое перестало казаться таким уж вкусным, и музыка все та же, а ночной фейерверк и карнавал только мешал заснуть утомленным путешественникам. И они вернулись во Дворец. И началась обыкновенная дворцовая жизнь, с приемами, балами, интригами и по строгому внутреннему распорядку. И через некоторое время Золушка стала капризной и вздорной, а Принц раздраженным и занудливым.  Но главное — у них почти не осталось друзей — помните тот  волшебный букет невесты, который достался каждой, кто хотел выйди замуж? И все подруги Золушки вышли замуж за друзей Принца, и к моменту их возвращения все они были заняты воспитание младенцев, успевших появиться в четко назначенные сроки. Так что им было на какое-то время не до друзей, они были заняты обустройством домов и созданием семьи.

Видя, что Принц и Золушка заскучали, мудрый Король напомнил им о билете в волшебную страну. И молодые оживились — такое незабываемое путешествие они помнили еще со времен их первого бала… И это было поистине удивительно… И они решили… Прочли написанное на билете заклинание и очутились в Волшебной стране вдвоем.

— Осторожно, двери закрываются… — раздался добрый голос волшебника… И Золушка с Принцем очутились в волшебном лесу, звери и птицы в нем были непуганные, было много цветов и ягод… Пели птицы, и все было умиротворяюще-спокойно...  И Любовь вспыхнула у них с новой силой...  Так продолжалось до осени… А потом пошли дожди, осыпались листья на деревьях, и Принцу пришлось построить шалаш из веток...  потом развести огонь, а Золушке набрать и сохранить плоды с деревьев, чтобы было чем питаться зимой… Принцу пришлось сделать лук из орешника, чтобы охотиться… И тут Золушка поняла, что в ней зародилась новая жизнь...

Это была самая трудная зима в их жизни… Золушка родила принцессу, такую же добрую и красивую, как она сама, а через год еще и маленького Принца, похожего на отца. И столько забот свалилось на них, что к ночи они падали от усталости и тут же засыпали...  Потом Принц построил Дом, сначала это была маленькая и низкая избушка, а потом все время увеличивалась пристройками...  Одежда уже давно была не королевской, их руки окрепли и огрубели, и постепенно Золушка становилась похожей на ту, прежнюю, руки и лицо в саже, босая, одетая в лохмотья и звериные шкуры...

А когда подросли дети, Принц с Золушкой стали рассказывать детям сказки о королевстве, о Дворце, о Добром Короле..   Теперь им даже железный распорядок Дворца казался привлекательным...  Дети смотрели на них завороженно и мечтали увидеть великолепные фонтаны, а главное, поесть такого прекрасного кушанья, о котором взахлеб рассказывали родители… мороженого...

А тем временем во Дворце происходило вот что… Король уже отчаялся увидеть Принца с Золушкой, дождаться внуков, он дряхлел на глазах, и каждый день ходил к волшебнику с просьбой вернуть молодых… Во всем Королевстве был объявлен траур, и не слышно стало музыки и песен, не стало веселых балов и карнавалов.

Но, увы, случилось то, что случается рано или поздно со всеми стариками, а наш волшебник был именно таким..., он стал забывчивым и забыл заклинание, при помощи которого можно было бы вернуть молодых обратно… И каждый день, когда приходил Король, он испытывал одно заклинание за другим… но тщетно… а потом и вовсе впал в детство и не помнил почти ничего...

И когда все уже совсем отчаялись, случилось чудо. Волшебник перепутал заклинания и ушел навечно в свою волшебную страну и умер для этого королевства… а с его уходом разрушилось и заклинание...

И перед Королем предстал Принц с Золушкой и двумя очаровательными внуками. Принц очень изменился — перед Королем предстал не инфантильный юноша, а зрелый муж, готовый преодолеть любые трудности и  Золушка — счастливая Мать, хотя и подрастерявшая часть своей красоты от житейских тягот.   И Король с радостью передал бразды правления своему сыну, и в Королевстве снова воцарилась радость, послышался веселый смех, и снова зазвучала музыка.

   А когда теперь уже Король и Золушка пошли к могиле Волшебника, чтобы положить ему красивые розы в благодарность за то, что тот научил их преодолению, то на каменной плите проступили слова — последнее Чудо, сотворенное волшебником… «СЧАСТЬЕ — ЭТО НЕ ТО, ЧТО ВЫ ЖЕЛАЕТЕ, А ТО, ЧТО У ВАС УЖЕ ЕСТЬ»...

 

   И жили они долго и счастливо, Королевство их процветало, а когда их дети выросли… Золушка стала Крестной для новых Золушек. Но это уже совсем другая история...

 

     

     

 

 

 

     Крестная фея занималась своей Работой. Придумывала новые заклинания  и чудеса для своих крестниц и варила волшебный чай, выпив который, она могла видеть всех своих прошлых крестниц и наблюдать за их жизнью. Но менять что-то в их жизни она уже не могла, таковы были особенности ее волшебства. Она была феей -крестной для многих Золушек, но в памяти у людей осталась всего одна, про которую написана знаменитая сказка, сняты фильмы, а про других Золушек легенды, конечно, ходили, но в памяти надолго не сохранялись, не нашлось на всех Золушек своих Сказочников. Но до сих пор эта сказка заставляет всех Золушек и не только Золушек, но и многих принцесс и барышень из хороших семей, ждать своего принца. И все верят, что хрустальная туфелька каждой окажется впору.

     Вот комната феи наполнилась ароматом фиалок, роз, сандала, ванили и еще многими ароматами волшебных цветов — это заварился волшебный чай. Фея удобно уселась в любимое кресло, вздохнула и отпила из чашки первый глоток, чтобы стать невидимой.

Она сразу же оказалась во дворце, где жила ее первая, теперь уже забытая крестница, Золушка. Она стала уже вполне зрелой Женщиной, но, Боже!, почему она совсем не казалась счастливой, скорее, наоборот, глаза потухли, а уголки губ были опущены, отчего она казалась совсем несчастной. Вошел Принц, теперь уже Король, только что закончился пир с соседними королями, и он был изрядно пьян. Сразу же начал придираться к ней, указывая на недостатки золушкиного внешнего вида, упрекать за еду, за приготовлением которой она, якобы, не уследила, за шалости детей и вообще за все, что та делала, стараясь, с самого раннего утра и до этой вечерней минуты. Так он мотивировал то, что ее даже не пригласили на сегодняшний пир, который она так тщательно готовила вместе с челядью. При этом Король несколько раз повторил одну фразу, что, мол, пусть она не забывает, из какой золы и грязи он ее вытащил, а она, как была чумичкой, так ею и останется, и с такими манерами ее стыдно даже показать приличным гостям.Она привычным жестом сняла его сапоги, помогла раздеться и уложила мужа в кровать. Она хотела приласкаться к нему, но он грубо ее оттолкнул, еще раз пробормотав заученную фразу, что она как была дурой… так дурой из грязи и останется. Она, сдерживая слезы, улеглась на самом краешке кровати. Король заснул сразу, при этом так громко захрапел, что это слышали, наверное, все во дворце. Для нее это означало еще одну бессонную ночь, но если она уйдет в другую комнату, то он с утра закатит ей скандал, что она по ночам шляется неизвестно где и неизвестно с кем, и он даже не может быть уверен, его ли детей она ему родила, несмотря на то, что они были на него похожи, как две капли воды…

Фея сама чуть не заплакала, но изменить ничего не могла, и возвратилась в свой дом к волшебному напитку...

Сделав еще глоток, она оказалась у следующей Золушки. Но совсем не во дворце, а в убогой хижине на опушке леса… Вот показался принц с пустой корзинкой, но с букетиком фиалок, — он так и не научился даже искать грибы к ужину… Король, его отец, женив сына, быстро пристроился к соседней вдовствующей королеве, которая строила ему глазки на балах, оставив сына присматривать за дворцом, но вскоре вдова так насела на короля с требованиями дорогих подарков, что  тот был вынужден сначала заложить свое имение, а потом и вовсе продать дворец за гроши, а женившись на соседке, вскоре разочаровался в этой жадной и самолюбивой правительнице,  запил горькую, и вскоре его было не узнать, так он опустился. А принца  приютил лесник, который и помогал первоначально молодоженам выжить, а со временем Золушка все взяла в свои руки, и работала так много, что прошлая жизнь у мачехи казалась ей сказочно прекрасной. А рядом с наивным, ни к чему не приспособленным принцем было скучнее и скучнее. Разве что радовали букеты, которые он собирал ей на опушке. От работы руки ее загрубели, голос стал хриплым, и, говорят, что она даже иногда поколачивала своего муженька веником за его беспросветную лень.

Третья Золушка тоже не порадовала свою крестную фею, Принц, как оказалось, больше всего любил мороженое,  да и вообще сладко поесть, так что все время молодые проводили за столом, куда подносили все новые и новые явства. В конце концов Принц так растолстел, что самостоятельно не мог выйди из-за стола, а вдобавок стал холоден к Золушке. Это, наверное, от многочисленного мороженого…

Следующий Принц любил больше всего поиграть в карты, а став Королем, однажды проиграл свое королевство и стал жить у многочисленной и знатной родни, у всех по очереди, пока их с Золушкой не выдворяли оттуда с шумом...

Еще одна  Золушка стала 95-ой женой восточного шаха, на  какое-то время была назначена любимой женой, а когда появилась 96-ая любимая, то в гареме Золушка стала такой же, как и другие его обитательницы, научилась интригам, стала сварливой, со временем ее доброе сердце почернело от злобы и зависти ... 

Тут Фея не выдержала, вернулась  к себе и залпом выпила оставшийся волшебный напиток. И перед ней пронеслись картинки из золушкиных жизней. И ни одна не была радужной.  Тогда Крестная фея достала из потайного шкафчика  заветный графинчик с крепким напитком, кстати, совсем не волшебным, и залпом выпила, отгоняя от себя все новые и новые видения… Все дело в том, что она и сама была когда-то Золушкой, и ее крестная помогла ей устроить ее счастье… И теперь ее «счастье» гуляло где-то по длинноногим и молоденьким принцессам, лишь изредка наведываясь в их дом. А стала она феей уже в зрелом возрасте, когда ее крестная фея передала ей свою профессию по наследству… И теперь Фея искала, кому бы передать эту обязанность — каждой Золушке находить по Принцу… Уж очень безрадостной казалась ее доля… И если бы не та волшебная сказка об одной из Золушек с хрустальной туфелькой, ее работу можно было бы считать неудачной…

Но именно в ту самую историю о Золушке и Прекрасном принце и верят все новые поколения девушек. На этом фея успокоилась, была все же в ее жизни одна Золушка, которая достигла своего счастья, но об этом будет совсем другая история. 

 

Об этом чуде знают, конечно все. В один солнечный весенний месяц солнце спускается на землю, и все расцветает маленькими солнышками. Это начинается одуванчиковая весна, когда прямо из земли начинают цвести маленькие солнышки, и столько радости и предчувствия самого светлого отражается солнечными зайчиками в душе у каждого.

 Так было и в этот раз. На утро, как только вышло солнышко, вся лужайка засветилась радостью — расцвели одуванчики. Вот началось веселье — столько разговоров о весеннем небе, о пчелах, собирающих сладкий нектар для весеннего пиршества, о летающих цветах — бабочках.  Детишки начинали плести венки и петь радостные песни, и хотя одуванчики не очень радовались тому, что их рвали, но это был особый ритуал — так начинался весенний праздник радости жизни.

Как только солнышко уходило к ночи за горизонт, все одуванчики ложились спать,  а утром снова  открывали свои  цветы и рассказывали друг другу о своих волшебных снах.

А один одуванчик рос чуть поодаль золотой лужайки, чем очень гордился. Еще бы, он был «последним романтиком» среди этой «толпы», он вырос на целую голову выше всех, а значит и ближе к солнцу, да и жил  он ближе всех к лесу с огромными деревьями. С деревьями на опушке одуванчик мог время от времени переговариваться, а деревья видят много дальше одуванчиков, да и для переговоров у них существует свой телеграф. Вы, наверное, думали, что это ветер шумит в лесу, пробегая по верхушкам деревьев, но это  и есть  тот самый лесной телеграф в действии. А ветры- телеграфисты знают еще больше деревьев, так как могут прилетать аж с самого тридесятого королевства. Так одуванчик узнал о красивых дворцах и садах с необыкновенно красивыми розами, о большой реке, по которой плывут корабли, о дремучих еловых лесах, где живет добрый отшельник, собирающий травы.  Когда все остальные  спали, этот одуванчик рассказывал своим лепесткам-деткам сказки, ну, конечно, слегка преувеличивая свою значимость, делая себя главным героем бесконечной сказки о волшебном мире за пределами лужайки. И он учил их, что самое страшное — это оказаться на лужайке вместе со всеми, чему там можно удивиться, одни банальности так похожих друг на друга посредственностей, не видящих ничего дальше своего носа.

 И вот наступило время, когда лепестки на одуванчике превратились в маленькие белые парашютики, и им пора было улетать во взрослую жизнь.  Одуванчик и тут постарался, он крепко держал своих детей, когда ветер был в сторону лужайки, но отпустил их на все четыре стороны, когда ветер ему казался подходящим. И они улетели в неизведанное.

Первый парашютик приземлился в густом бору. Он упал на еловую ветку, которая долго не отпускала его, расспрашивая, кто он и откуда.    И так и не выпустила бы, если бы не прошел ливень. Парашютик удачно приземлился и сразу же пустил корешок. А когда листочки показались на поверхности, то ему стала страшно т- в густом лесу почти не было света. Все свои силы он потратил на то, чтобы распуститься и начать рассказывать своим лепесткам, как хорошо было на лужайке, как весело и солнечно. а еще он так стремился вытянуться к солнцу, которого так не хватало, что вытянувшийся стебелек не выдержал тяжести цветка и грустных размышлений, согнулся к самой земле и завял. Но его корешок выкопал добрый лесник, проходящий мимо, засушил его и сделал целебный настой, смешав его с другими травами.

Второй парашютик приводнился. Он упал в быструю и широкую  реку. Мимо него как раз проплывал большой белый пароход, создавая после себя волны. Парашютик стал захлебываться  и кричать о помощи, но голос его был так тих и слаб, что его никто не услышал. Волной его выбросило на песчаную отмель, но вырасти на песке он так и не мог. До последнего мгновения он вспоминал такую уютную и солнечную лужайку, даже весенний   дождик на ней был таким славным по сравнению с грозной рекой.

Третий парашютик приземлился в красивом саду рядом с великолепным дворцом и очень быстро вырос сочным, красивым, высоким и золотым. Он ярко засиял своим солнышком внутри. Рядом цвели розы. Но они отчего-то не захотели с ним разговаривать, гордо отвернувшись от непрошенного гостя низкого сословия. Ну что он мог понимать в их аромате, изяществе и красоте. И розы изгнали его из сада, позвав садовника, придумав причину, что этот невзрачный и мерзкий цветок не дает им цвести в полную силу. И садовник вырвал его с такой плодородной и ухоженной клумбы. А одуванчик заплакал млечным соком, сожалея о том, что его унесло ветром к таким заносчивым дуррам, а не оставили на родной лужайке.

Остальные семена занесло в большой каменный город с дворами-колодцами и асфальтовыми дорожками. И им негде было найти хотя бы клочок земли. Говорят, что один все же приземлился где-то на балконе в цветочном горшке, но его дальнейшая судьбы никому не известна.

Все эти истории по лесному телеграфу были переданы Большому и разросшемуся от корня одуванчику. И он решил, что на следующую весну не повторит своей ошибки. Вздохнув, он пустил еще один корешок в сторону своих собратьев на лужайке, чему те очень обрадовались, потому что им нравились волшебные сказки, которые при попутном ветре иногда до них доносились.

   

 Вот хотела сказку написать. Про Сквозняк. А сказка не получилась. Уж очень сквозняк однообразен, никак не смогла придумать с ним сказочной истории. Написала, что написалось, да так и не решила для себя, про ветер ли писала, про людей?

 Ветра, как люди, все разные, и это не зависит от сторон света, откуда они прилетят, ведь и северный холодный ветер может быть мудрым, несущим долгожданную прохладу знойным  летом.

Ветра бывают добрыми и не очень, иной бьется  в стекла домов и завывает печальную песню, словно напившийся с горя человек, бывает добрый ветер, как в Мери Поппинс, ветер перемен, когда навевает надежду на лучшее, бывает ветерок шаловливый, который заставляет придерживать платье, ласковый, нашептывающий о любви, шевеля  кудряшками. А бывает  ворчливый, плюющийся в лицо дождем или снегом, словно сердитый на молодежь старикан, обзывающий  разгулявшуюся молодежную  компанию.

Есть ветра, в которых слышится музыка, звон колоколов — это чистые ветра, которые зовут прогуляться и поразмышлять...

Бывают ветра, которые выстраивают облака в картины, некоторые умеют даже расшифровывать их значения, как послания с Неба.

У ветров много имен – Борей, Сиверко, Сирокко, Бриз…  Но есть один ветер, он особенный, не такой, как остальные. Его почти все сторонятся, не любят. И зовут его Сквозняк.   В Сквозняк может превратиться любой весенний и летний ветер. Он врывается в  дома, где окна, как души у некоторых людей  – нараспашку… Ворвавшись, он может все перевернуть вверх дном,  разбросать по всей комнате листы со стихами, опрокинуть вазу с цветами, а еще он  мастерски хлопает дверьми, да так зло, что двери потом  долго и скрипуче жалуются  друг другу на жестокое обращение. Чтобы избежать с ним встречи надо только одно — не держать все окна открытыми, не доверять и не искушать такой ветер открытостью и беззащитностью. Иначе можно долго болеть после его прилета даже жарким летом. Его кажущаяся прохлада и нежность может обернуться стойким температурным жаром и вконец испорченным отдыхом. И не стоит его звать, он приносит радость лишь на мгновенье, а потом оборачивается большими проблемами.

И сквозняком его называют неспроста, он, словно стрелы, пронзает вас насквозь, а раны потом могут долго не заживать, пока не спрячетесь от него, закрыв и заклеив окна, открывая только маленькую форточку, чтобы послушать, как он ведет себя за окном, не чувствуя прежней открытости.

Пролетев сквозь Вас, он будет искать следующее открытое окно, куда устремляется с новым рвением, а может влететь и сразу в несколько распахнутых окон, сметая все на своем пути.

А к чему  это я? А к тому, что бывают не только ветра, но и люди- сквозняки, после их вторжения все переворачивается вверх дном, а потом они исчезают так же, как и пришли – внезапно, стоит только распахнуть им душу. И сказка моя не получилась именно потому, что сквозняковая тема меня волнует. Не сказочная

А Вам попадались на пути такие люди?

  Воспоминания о моей Москве… детство...

 

     Ночью трамвай въезжал, казалось в самый дом, старый дом обреченно трясся, будя спящих… Наш Госпитальный переулок в Лефортово всегда был узким, по центру его были проложены трамвайные пути… Но как же мне нравилось там жить, играть в нашем дворе… ходить в школу мимо стольких интересных и казавшихся загадочными мест... 

 

  Наш двухэтажный деревянный домик чернеет в самом конце переулка, у поворота, фотка древняя, и трамваев еще нет… Но если вообразить в середине переулка трамвайные пути, то все будет крайне похоже на тот самый переулок моего детства. Древняя фотка здесь потому, что сейчас переулка не узнать — его застроили высокими домами. Переулок круто спускался вниз… Кирпичное здание на переднем плане — ткацкая фабрика… Мимо нее я ходила в первый класс. Так здорово было  прилипнуть к окошку и смотреть, как работают станки, летом открывали окошки, и слышен был гул цеха… Особенно нравилось, когда какой-то станок останавливался, подбегала ткачиха, улыбалась мне в окошке и быстрым незаметным движением находила порванную нить и завязывала узелок… Наверное, я тогда вобрала в себя какую-то волшебность в нитях, узелках, потом в вязании или плетении… И все, что связано с нитями, в том числе нитями дождя, паутинкой, окрашено глубоким внутренним смыслом… Ведь стоит только улыбнуться,  завязать узелок, и опять продолжится  река белого полотна...     Прямо напротив фабрики на другой стороне переулка стояла будка сапожника- армянина. Он был добрый и веселый, и не раз  бесплатно чистил мне до блеска  ботиночки, которые почему-то так быстро грязнились от ходьбы по лужам, а бабушка была недовольна и могла заругать...      Двор наш был обыкновенным старомосковским двориком, с сараюшками-погребками линией по центру, был палисадник с цветами, которые нам рвать не разрешали — там росли цветы к 1 сентября, зато у каждого школьника был к началу занятий большой букет из георгинов или гладиолусов, их торжественно дарил дворник, который не только убирал двор, но и присматривал за детьми, играющими во дворе, мог и пристрожить, если что.  Он жил прямо во дворе в крошечной избушке, целиком заросшей хмелем, поговаривали, что он сам варил пиво, потому и появлялся перед нами время от времени под хмельком. Зато дорожки были всегда выметены, не валялось ни бумажки.      

 

 А здесь меня крестили, тайно утащив у родителей… Отец был военным, и крещение не приветствовал. Церковь Петра и Павла в Лефортово, здесь  состоялась и моя первая встреча с иконами, свечами и  церковным пением… Меня водили сюда бабушка и прабабушка.  Мы часто туда ходили, стоило только перейти через мост сразу за домом и подняться по крутой горке к храму… Еще совсем крошкой я смешно приседала попой вверх, повторяя за бабуленькой поклоны перед иконами и лампадкой — до самой смерти ежедневно она в вечерней молитве отбивала сорок поклонов, а я пыталась ей подражать, да так смешно, что потом мне это пересказывали с улыбкой не раз.

 А это Госпитальный мост...

 

 А как мне нравилось ходить  по набережной Яузы… смотреть на воду и мечтать уплыть на красивом корабле в Море, потому что мне сказали, что мой город — порт пяти морей, и в них можно доплыть прямо с Яузы. В детстве мне казалось, что стоит только отплыть чуточку — и будет море. Вроде бы ничего особенного — мимо МВТУ ( бабушка называла магазинчик рядом с Бауманским училищем не иначе, как Коровий брод… по старому названию)  Серо там и сейчас, но такое все родное...

 

Перейдя мост, можно было через дырку в чугунном заборе попасть в Дворцовый парк, на каток зимой и  в беседку летом… Почему-то мне беседка там нравилась особенно, какое-то романтичное место… Бабушка рассказывала, что там она с дедом познакомилась, там по выходным играл духовой оркестр, и курсанты бронетанковой академии, в которой учился Дед, приходили танцевать. И еще помню карусели в парке, меня водил туда муж бабушкиной сестры. Про него отчего-то говорили, что он был страшный, а мне казался самым красивым на свете. С той поры никогда не смотрела на мужскую внешность, ценила другие качества. Он вообще много играл со мной, вместо родителей, которым было не до меня, да и жили они отдельно, предоставив мое воспитание бабушке. Самым горьким моментом в жизни был переезд к родителям, началась совсем другая, черная жизнь, с руганями, выяснениями отношений и отцовским пьянством. А дед Миша писал стихи, и я была у него первой, и, наверное, единственной слушательницей. Он одевал очки, которые все время сползали на нос, открывал тетрадку в коричневом коленкоре и читал. Кстати, свои первые стихи в четыре строчки я написала в шесть лет, чем он очень гордился, считая меня своей ученицей и так был рад каждой рифмованной строке, к стихам он относился благоговейно и передал мне такое же отношение. И сидя в Дворцовом парке, в беседке, он всегда рассказывал мне что-нибудь интересное. Еще мы с ним оба любили гулять по набережной Яузы. Он особым образом, так что моя рука оказывалась полностью прикрытой от холода, брал мою ручонку  и в такт наших шагов рассказывал приключения из своей жизни, а повидал он много, будучи геологом и подолгу бывая в командировках.  И я мысленно бродила с ним в тайге, он кормил меня кедровыми орешками, и я слушала новые и новые рассказы о высоченных кедрах, кострах и заимках в тайге.

 

 

Как-то наблюдала в окно за летящими воронами… Пожалела, что не нафоткала… А история простая, но симпатичная… Вороны вообще-то стаями разлетались, в их тусовке какие-то важные события обсуждают, совещания громкие проводят, пошумливают…  Поругиваются даже… А тут смотрю — две вороны прямо перед окном — на крышу  моего дома высокого взлетели друг за другом… Все летают стаей, а эти — нет, а одна из них  вдруг как упадет почти камнем с крыши…  крылья свои распустила — но не машет… а парит, ну прямо орел… поймала восходящий поток, обуздала ветер… И даже почувствовала я,  как же она довольна...

     Так продолжалось несколько минут… Потом она несколькими взмахами крыльев взлетела опять на крышу… Посидели  они несколько минут, а потом смотрю — а они парой вниз падают с победным каррр-ом...

И вот- обе — парят… и счастливы… не надо махать крыльями, надо просто — поймать ветер, восходящий поток…  

      А потом они обе присоединились к  пролетающей  вороньей стае — но уже с новым знанием… и стали, как и все, махать крыльями...

 

     Интересно, а что они чувствовали в свободном этом парении? Наверное, то же, что и люди... 

     Желаю Вам всем поймать восходящий поток — и вверх!!!

 

     Вообще в моей местности восходящие потоки — не редкость, рядом река, вот и пролетают мимо окон поднятые с земли пакеты, а однажды даже летела… лошадь… Сорвало надувную лошадь с аттракционов в парке, вот и летела она,  огромная, черная, в золотых яблоках. А я в это время у окна болтала с подружкой по-телефону. У меня вырвалось: «Вон, лошадь летит», в ответ послышался смешок и вопрос:" уж не Пегас ли пожаловал?"

     Вот и стиш даже тогда написала про восходящий поток

  

Восходящий поток

По-над пропастью, на семи ветрах 

Мне, бескрылой, так одиноко

Так хочу взлететь, разгоняя страх,

Восходящим потоком...

 

Подхвати меня, закружи меня,

Ветер ласковый и далекий,

Унеси меня от лихого дня

Восходящим потоком

 

 

Ты неси меня на крылах своих

 Прямо в Небо — к самим истокам,

 От сует земных и наветов злых

 Восходящим потоком!

 

Над усталостью, от тревог неси,

 От обманов и кривотолков,

 И меня саму от себя спаси

Восходящим потоком...

Она из жизни, как и все подслушанные у предметов в доме истории...

     На одной широкой кровати в спальне лежали два пружинных матраса, смолоду они были очень дружны между собой, даже, можно сказать, что больше, чем дружны. Они лежали, тесно прижавшись друг к другу своими шелковыми боками, и дружно переносили все тяготы обыкновенной матрасной жизни, а  сложностей на их веку случалось множество.  Оба помнили времена, когда, накрытые красивой простыней, являли из себя упругое  ложе для супругов, они еле слышно напевали своими пружинками в такт любовным утехам, их даже не смущали первые пятнышки,  ну что ж, бывает, тем более, что эти пятнышки быстро выводили каким-то химическим раствором.

   А потом на одном матрасе поселился днем маленький орущий мальчишка. Тут уж матрасам было что вспомнить. Они оба научились быть то батутами, то площадкой для игры, то автодромом, то листком для рисования, а то, простите, местом для подмачивания их репутации. 

     Впервые один из  матрасов  стал насмехаться над вторым, воротя нос и ворча про амбре, про отсутствие былой красоты и про испорченную репутацию. Тогда и отодвинулись они друг от друга сначала на маленькую щелочку, а потом и на большую щель, что, конечно не прибавило им чести, так как вместо единого ложа они разделились на две половинки. И даже простыней на а них теперь стало две, на каждой половинке — своя, что еще более отдалило их друг от друга. Теперь они только вздыхали украдкой о былом единстве, но приблизиться вплотную так и не смогли, при этом каждый обвиняя друг друга в расставании… А со временем и вовсе объявили войну, стал появляться между ними разный мусор — фантики от конфет, карандаши, тетрадки и даже кусок пластилина...

Шло время, и матрасы состарились, все чаще вздыхая во все свои пружины, а потом и вовсе  сгорбатились, пружины ослабли,  снова каждый обвинял другого во всех своих бедах, в одинокой старости. Нет бы помириться, а они вместо примирения объявили друг другу войну. Один матрас собрал свои силы и выстрелил в другого острой пружиной, прорвав обивку. Но если бы он знал, что войны всегда оканчиваются очень плохо для тех, кто их развязал, то никогда бы так не поступил. Так и случилось — хозяева решили заменить матрасы на новый, цельный.

     И вот он приехал, в толстом вакуумном рулоне, такой невинно-белый. И матрасы неожиданно для себя помирились — они теперь дружили против третьего, такого нового.

      — Смотри, какой тонкий, не то что мы, добротные и упитанные, а уж цвет какой маркий. И вообще — он одинешенек, поговорить не с кем.  И ваабче — целлофановую шляпу надел...

      Договорить они не успели, как их скинули с кровати и открыли упаковку новичка.

Наконец-то он вздохнул полной грудью, пружинки сработали исправно, и  он превратился из тонкого в красивый и упитанный. Он оказался очень вежливым и мягким, подружился с махровым наматрасником, душками-подушками, одеялом, и, особенно, с меховым покрывалом, которое не только рассказывало все, что видит вокруг, но и согревало его слегка волнующе...

     А матрасы впервые оказались лицом друг к другу, обнялись и повинились. Жаль, что поздно… Скоро их унесли куда-то за пределы их любимой комнаты… может, в новый мир… а может... 

Но это уже другая история.

     Я — женщина обидчивого возраста, этого не отнять. Моя Вселенная — это 64 квадратных метра моей квартиры, так как уже много лет я редко куда выхожу, только в случаях крайней необходимости и с сопровождающим. Сначала до операции это было связано со здоровьем, а потом — тоже со здоровьем, но теперь уже не моим. После первого инсульта пять лет назад муж потерял почти полностью зрение, а после второго в прошлом году — речь и подвижность правой стороны. Так что меня поймет только тот, кто ухаживал за лежачим больным долгое время.Но зато стало не до своих болячек, и откуда взялись силы — ума не приложу, так уж мы, женщины, устроены. Всё, больше о грустном упоминать не буду.

    У меня есть взрослый и уже семейный сын, живет он отдельно.  И я люблю его настолько сильно и глубоко, что отпустила его в самостоятельность в 18 лет, и не жалею, потому что он всего добился сам, выбрал профессию, любимую женщину, свои увлечения. И кстати, многого достиг, и мы — большие друзья. Советы ему я даю только, когда он сам попросит, а просьбами стараюсь не докучать, в семейную жизнь не лезу, а его жену называю доченькой, и у нас очень теплые отношения. Вот жду внуков.

    Продукты приносит сын, остальное — заказываю по интернету. Так что интернет для меня — это настоящее окно в мир. И я верю, что в интернете можно полюбить, поссориться, найти своих по духу. Как ни суди, хотя и выглядит все виртуально, но за мониторами сидят живые, чувствующие люди. И компьютер я выключаю только  на сон.

     Но это совсем не означает, что мир мой скучен, я научилась радоваться мелочам — расцветшему цветку на окошке, красивым облакам на небе, проплывающим корабликам на Москва-реке, краешек которой виден из окна. Радует чашечка кофе в тишине, огонек от запретной сигареты  ночью, звонки друзей, а приходы гостей — всегда радость. Пару раз в месяц у меня дома проходят традиционные девишники, вот уже 20 с лишним лет — приходят подруги — и это всегда для нас всех — событие.

 Все цветы в доме имеют свои имена, и мы частенько беседуем. Есть у меня и любимый питомец — серый волнистый попугайчик, единственное существо, которому я позволяю сидеть у меня на шее и даже на голове, и болтать что ни попадя. Но зато как он ласково перебирает своим клювиком мои волосы и целует в ушко, аж душа замирает

     И я научилась разговаривать про себя со всеми предметами в доме, они нашептывают мне сказки и истории. А стихи я не сочиняю — они приходят ко мне сами, в готовом почти виде, иногда во сне, иногда в самое неподходящее время, так что записываю я не все. 

     Я вообще люблю сочиняющих людей, особенно поэтов, потому что лучше всего знакомиться с чьей то душой именно через стихи. И пусть не всегда и не у всех они совершенны по форме, но они — эманации души живой, ранимой чаще всего, в стихах не спрячешься...

     У меня  теперь не так много друзей в интернете -не всегда могу вовремя ответить на комментарий, потому что моему благоверному нужно  то одно, то другое, и я вынуждена отрываться от компа по его зову, так что прошу не обижаться МП-шников, если я ограничиваюсь порой только оценкой, а не комментом. 

     Когда я устаю так, что не могу даже заснуть, я брожу по виртуальным садам и паркам, люблю и лечусь музыкой и цветами, красивыми картинами, стихами, или просто читаю дневники, радуясь и сопереживая.

     Что я умею? Лучше всего слушать и ждать… А в остальном — всего понемножку. 

 

Женщина обидчивого возраста, 
Одолев большую часть пути, 
С болью сознает, что могут попросту 
Плюнуть, развернуться и уйти 

Догонять, увы, уж нету времени, 
Умолять вернуться — в чем же прок? 
И растет обида горьким семенем, 
И стучится возрастом в висок 

Вон еще морщинка намечается, 
В волосах все больше седины, 
Все длиннее осенью случаются 
У души критические дни 

Боль в душе — и толку нет от опыта, 
Хоть о жизни знает не из книг, 
С горькою улыбкой, но без ропота 
Видит сеть обманов и интриг 

А мужчины все еще охотники, 
Только ей уж незачем бежать, 
Глядя на лысеющие подвиги 
И искусство юных ублажать 

Море одиночества и гордости, 
Накрывает валом с головой 
Женщину обидчивого возраста, 
Но у каждой этот возраст — свой…
С сайтаhttp://www.inpearls.ru/